Это так, сказал он. Они сидели молча, тесно прижавшись друг к другу. Было тихо, лишь с улицы время от времени доносились отдаленные звуки сирен, автомобильные гудки да вздохи ветра. Том совершенно четко понимал, что она имеет в виду. Лаборатория была местом смерти.
Что могло стать причиной столь внезапного разложения? И оно произошло так быстро! Даже смотреть было страшно. Ведь под конец перед смертью, я имею в виду, эта обезьяна превратилась в совершенного зверя, я таких никогда и не видела. Том, та ненависть, что горела в его глазах, это ведь ненависть даже и не зверя. Но и не человека. Это было чтото чуждое, чтото такое, что выходит за пределы наших знаний, наших переживаний. Это ненависть, которую испытывает чудовище ко всему нормальному.
Тебе не кажется, что ты фантазируешь? Я превратила эту обезьянурезуса во чтото совершенно дикое. И вряд ли это только мои фантазии. Полнейшая темнота окружала ее чего нельзя было сказать о тишине. Со всех сторон доносилось поскребывание, шепот, неустанное шевеление. Страшно даже представить, как они сидят в своих сундуках, так близко от нее. Она поскорее включила свет. Но ни свет, ни крепость сундуков ничто сейчас не могло успокоить ее. Она поспешила выбраться из комнаты, прошла чердак, ступила на лестницу.
И остановилась, чтобы прислушаться. Мириам обладала тонким слухом.
Вне всяких сомнений, в доме его нет. Печь в подвале еще не остыла, а он снова пошел на охоту. И восемнадцати часов не прошло, как он схватил этого ребенка из местных. Скоро он иссохнет, станет легким, хрупким как бумага, и она сможет легко справиться с ним.
Мириам надеялась, что он будет осторожен. Это первое правило выживания хватать лишь тех, кого не разыскивает полиция, иначе полиция никогда не прекратит поиски. И более чем глупо в эти времена хватать детей. Она спустилась в библиотеку и открыла панель в стене, за которой находилось управление ее охранной системой.
